Читать книгу - "Сага о Кае Эрлингссоне [СИ] - Наталья Викторовна Бутырская"

Халле подцепили крюком, подтащили на палубу и повалили вместе с его добычей. Его ноги были полностью опутаны длиннющими фиолетовыми щупальцами, на конце которых висел мерзкий на вид мешок. Это был огромный осьминог.

— Отцепите от него эту штуку!

Люди Хроара кинулись к Рыбаку и попытались отрубить щупальца, соскрести присосавшиеся к железу конечности, но все было тщетно, пока Дагна не подошла и не разрубила голову-мешок. Щупальца еще какое-то время шевелились, а потом безвольно повисли. Лишь после этого смогли убрать осьминога. По палубе растеклась вонючая черная жижа, частично попавшая и на Рыбака. Альрик подошел к несчастному Халле, поднял забрало у шлема и влил парню в глотку горячей медовухи.

— Очухался? Второй заход. Начали.

И снова Рыбак оказался в воде. Мы вытащили морскую змею длиной в десять шагов, не меньше. Дагна сказала, что она может быть ядовитой, и змею просто истыкали копьями, не приближаясь. Потом ногу Халле пыталась сожрать какая-то мохнатая рыбина, больше похожа на уродливый заросший мхом валун. Каждый раз Альрик для успокоения и согрева вливал в Рыбака горячий мед, и тот уже изрядно набрался и размяк. Лишь на четвертый раз смотрящие крикнули:

— Плывет. Пятьдесят шагов!

К тому времени мы уже изрядно устали таскать тяжеленного в железе Рыбака, взмокли, несмотря на холодный ветер, но от этих слов сразу же появились новые силы, и мы уже хотели рвануть канат, как Дагна сказала:

— Стоять!

Палуба под ногами уперевшихся пятнадцати воинов заскрипела и прогнулась.

— Двадцать шагов!

— Стоять!

Вздутые мышцы вот-вот разорвут мокрую рубаху.

— Десять шагов!

— Стоять!

Стиснутые челюсти свело от напряжения.

— Пять шагов!

— Давай!

Мы одновременно выдохнули и сделали шаг назад, Рыбак взлетел до середины мачты, а за ним высунулась плоская и заостренная к концу штуковина. Дагна так склонилась над бортом, будто хотела сама нырнуть в воду.

— Копья!

Люди Хроара уже держали их наготове.

— Давай!

В воду обрушилась лавина копий. Безумная женщина с наполовину выбритой головой со всей силы ударила ладонями по борту и рассмеялась:

— Не берут! Ее не берут копья! Хроар, уходим! Вытаскивайте червяка и за весла!

Нас не пришлось долго уговаривать, Халле уложили на палубе, и драккар словно на крыльях помчался к берегу. Дагна долго всматривалась в воду, и лишь когда смотрящие, оставшиеся на скале, знаками показали, что тварь ушла, выдохнула.

Альрик снял с Рыбака шлем, и оказалось, что этот болван уснул прямо в мокрой одежде и железных доспехах.

Тем же вечером мы снова все вместе собрались. Дагна и Хроар должны были сказать, что они увидели и как собираются убивать тварь.

— Эта тварь очень быстрая. Пятьдесят шагов проплыла за несколько вздохов и при этом особо не торопилась. Угнаться за ней мы не сможем ни на веслах, ни при попутном ветре, — задумчиво затеребила косичку Дагна. — Значит, нужно загнать ее в ловушку.

— А как она выглядела хоть? — спросил Вепрь.

— Не особо крупная, шагов пятнадцать в длину. Три глаза разной величины, по левой стороне плавники крупнее и шире, изломанное тело. На морде костяной нарост, напоминает лопату. Видимо, наростом она и пробила борт ярлова корабля. Думаю, что она может протаранить только с разгону. Может, вообще сослепу врезалась и не поняла, что случилось. Пасть усеяна разномерными зубами, не только спереди, но и внутри. Шкура покрыта некрупными шипами, так что копья соскальзывают и не могут ее пробить. На пузе шипы еще больше, так что там тоже не пробиться. Сторхельт, может, и сумеет ее проткнуть, но ребята с пятой и шестой рунами не смогли.

Описание морской твари напомнило мне один случай. Когда-то давно в Сторбаш приехал очередной жрец, изломанный, с отрубленными кончиками пальцев, слева тяжелым грузом давил на него горб. Я был еще совсем ребенком и впервые повстречал такого урода, перекособоченного и несуразного. Близнецы, помню, тогда перепугались и расплакались, я швырнул в него камень, выломал палку и хотел было прогнать его, как паршивую собаку, как вдруг этот урод рассмеялся. Звонко, переливчато, словно бы и не он это был.

— Добрый воин вырастет из такого славного мальчугана, — сказал он. — Убийца тварей!

— А ты сам разве человек? — спросил я, позабыв о палке.

— Был когда-то.

— А теперь?

— А теперь я уже и сам не знаю.

Этот жрец и рассказал, что каждый зверь, каждый человек, каждая рыба или птица по своему прекрасны. У них два глаза, одна спина, нос и рот, парные конечности. И если сравнить левую половинку с правой, то они получатся похожими друг на друга, вон как Ленне и Ненне. Так получилось потому, что боги любят красоту. Твари же уродливы. И не потому что они злые. Волки тоже нападают на людей, медведь может задрать ребенка, но их не считают злыми или уродливыми. У тварей нет красоты и соразмерности. У них может быть шесть глаз: два справа, три слева, а один — на затылке. У них непарные конечности, неправильные тела, несколько сердец.

Мы спросили тогда, не превращается ли сам жрец в такую тварь? Ведь у него уже некрасивое тело. А жрец ответил, что когда-то он был красивым, высоким и стройным, а потом довелось сразиться с одной тварью, которая переломала ему спину, после чего у него и вырос горб.

— Может быть, когда-нибудь я сам стану богопротивной тварью, но сейчас я не чувствую в себе зла, а милосердный Мамир охотно откликается на мои вопросы.

Потом жрец ушел, и я больше никогда его не видел.

Говорят, что Мамир потому и отрубил себе девять фаланг пальцев, чтобы приблизиться к облику тварей и черпать скрытые знания у их праматери, бесконечной черной Бездны, чье имя никто не знает. Его примеру следуют и жрецы, что хотят познать запретное.

А еще говорят, что порой рождаются дети, которых коснулась Бездна: с рассеченной верхней губой, без руки или ноги, с белыми незрячими глазами или наростами на лице. Если дать им вырасти и получить благодать, то покажется наружу их тварский нрав, и будут они сражаться на стороне тварей с людьми и богами. Потому таких уродцев сразу убивали: либо относили в лес Хунору, либо топили в море для Нарла, либо отсекали голову во имя Фомрира.

— … так и заманим в ловушку, — закончила речь Дагна.

— И как ее потом убивать? — уточнил ярл Торир.

— Да как хочешь. На суше она будет не опасна, потому рано или поздно шкура ее поддастся копью или секире. Или и вовсе задохнется,